С БЛАГОСЛОВЕНИЯ БОТВИННИКА

URL: http://64.ru/php/content.php?id=369

Школа Каспарова – Ботвинника была полезна еще тем, что благодаря авторитету Ботвинника я начал попадать во взрослые турниры, куда меня иначе не взяли бы. Первым таким опытом стал полуфинал чемпионата России среди мужчин в Ростове-на-Дону в марте 1988 года. Ботвинник сказал мне тогда: «Это немножко опасно, потому что есть вероятность того, что тебя хорошенько поколотят». Получив сие напутствие, мы с отцом отправились в Ростов.

Я был кандидатом в мастера, большинство участников – мастерами. Играли, что называется, серьезные люди: Якович, Зильберштейн, Дорошкевич, Мейстер... Турнир был длинный, характерный для тех времен – 15 туров, с откладываниями и выходными.

Первую партию я без борьбы проиграл белыми Тунику, что не вселило оптимизма. Но потом обыграл Жуховицкого, к середине освоился, в нормальной игре делал ничьи с опытными мастерами, такими, как Захаров и Терентьев. В итоге сыграл достойно, набрал всего «минус один», проиграл Яковичу, зато выиграл у Мейстера и даже у Зильберштейна, который занял первое место. Для 12 лет это было неплохим достижением. Но, конечно, моей проблемой в тот момент являлось почти полное отсутствие дебютных знаний. Все, что я читал, – это «Курс дебютов» и сборник партий Карпова. Например, против Мейстера белыми разыграл испанскую, а он на 5-м ходу вместо «обязательного» Bе7 вдруг побил на e4. Для меня это была новинка: «Что такое? Вроде с Карповым так обычно не играли!» По-моему, я пошел 6.Rе1, начал что-то придумывать за доской – такой вот уровень подготовки. Отчасти это была недоработка моих тренеров, но они не ставили цель дать глобальные знания. Для этого нужен был наставник, с которым я бы долго занимался на постоянной основе, а такого у меня никогда не было. Например, в испанской систему Зайцева мне очень хорошо разъяснили, за белых я там все выучил. А с открытым вариантом просто не был знаком.

Интересно, что сохранилась тетрадка, в которой я послал партии в школу Ботвинника, мне недавно сделали копию. В ней есть пометки, сделанные рукой Ботвинника. В целом он был суров, ему не понравилась моя игра. Но, наверное, он не осознавал всей глубины моего незнания. На его замечание «Почему ты ходишь так? Ты же в этой дебютной схеме ничего не знаешь», в принципе, можно было ответить просто: «Только потому, что я ни в одном дебюте ничего не знаю».

Вместе с тем Ботвинник отметил: «Увереннее всего чувствует себя в эндшпиле». И это действительно было так. Там у меня знаний тоже не было, кроме самых базовых, но в игровом эндшпиле я нормально себя чувствовал, набирал очки, спасал тяжелые позиции.

Помню смешную историю, в результате которой я в течение примерно двух лет играл голландскую защиту. На школе Каспарова – Ботвинника я показывал одну из своих партий, которую выиграл в сицилианской с 2.f4. Там хоть что-то минимально знал, а какие-то основные линии – уже нет. Ботвинник спросил, почему я играю f4. Отвечаю: «Я так уже много партий сыграл, результаты хорошие» и так далее. Он говорит: «Если у тебя хорошо получается, может, тогда на d4 голландскую играть?» Мне кажется, он забыл об этой идее на следующий же день, но раз сказал Патриарх – значит, надо голландскую играть.

И я ее изучил. Она такая ужасная! Я мучился, мне она так не нравилась! Дебют сам по себе сомнительный, и что самое важное, не подходит мне по стилю, как и 2.f4 в сицилианской. У меня все-таки от природы классический стиль, но в детстве такие вещи сам не понимаешь. И к сожалению, мои тренеры не слишком обращали на это внимание. У них самих знаний было не так уж много, и, соответственно, они делились со мной тем, что знали. Причем мало что объясняли, и я ужасно «плавал» в этих позициях. Пробовал всякую ересь, а чего-то нормального, классического не применял.

Хорошо помню и то, как бросил играть голландскую. В 1989 году я благодаря какой-то квоте для молодых талантливых шахматистов попал на проходивший в Белгороде отбор к турниру GMA в Москве. Узнал об этом случайно, мне кто-то сказал, и я поинтересовался: может быть, пустят? Пустили. Я набрал «плюс три» и занял выходящее место (кажется, разделил второе). В Москве была очень сильная швейцарка. Учитывая мой тогдашний рейтинг (вернее, его отсутствие: Эло я еще не имел, был российский рейтинг около 2300), я все время попадал на сильных игроков. Среди моих соперников были Ананд, Лпутян, Геннадий Кузьмин, Даутов, Майлс. Мне еще не было 14-ти, исполнилось сразу после турнира. Я сыграл достойно, набрав 50%, в девяти партиях сделал пять боевых ничьих белыми, а черными две выиграл и две проиграл. Оба поражения я потерпел в голландской защите. И с Майлсом, и с Даутовым получил по дебюту хуже, и меня просто добили, в обеих партиях я, что называется, даже не рыпнулся.

Это был некий переломный момент. Я понял, что настала пора что-то кардинально менять. Получив доступ к более серьезным книжкам, начал самостоятельно изучать дебют. Все лето сидел и занимался часов по восемь. Брал югославскую «Энциклопедию дебютов» и «Информаторы», смотрел варианты, записывал в свои тетрадки. У меня, кстати, они еще, наверное, где-то остались. Конечно, это было не простое запоминание. Я пытался понять, где правильно, где неправильно, «прогонял через себя», хотя, когда занимаешься в одиночку, коэффициент полезного действия получается не самый высокий.

Работа совершенно каторжная, но и работоспособность тогда была колоссальная. И как только мне удалось как следует поставить нормальные дебюты, у меня произошел резкий скачок результатов.

Задним числом понимаю, что если бы мне в детстве грамотно поставили подходящий по стилю дебют, то процесс развития шел бы побыстрее. Но что было, то было. С другой стороны, это, может быть, развило навыки игры в трудных позициях.

 

Вхождение во «взрослые» шахматы оставило смешанные ощущения. Молодым зачастую свойственна переоценка своих сил. У меня, скорее, была некоторая недооценка, то есть я всегда выходил на игру с сильными шахматистами с большим интересом и энтузиазмом, но без «иллюзий». Думаю, мог показывать лучшие результаты, если бы был более уверен в себе. Иногда, встречаясь с сильными соперниками, я в лучших позициях предлагал ничью или форсировал ее, если представлялась такая возможность. Но, конечно, играть с шахматистами мирового уровня в турнирах типа GMA в Москве для меня было праздником. Как обычно, получал хуже по дебюту, а дальше боролся, цеплялся (скажем, у Лпутяна тогда рейтинг был за 2600; я белыми сыграл с ним вничью в очень сложной борьбе). В целом опыт был бесценный.

Продолжение следует

 

Выдающийся российский гроссмейстер Владимир Крамник отпраздновал 50-летие. О четырнадцатом чемпионе мира рассказывают его друзья и коллеги. Редакция «64» присоединяется к поздравлениям и добрым пожеланиям!

 

 

Борис Гельфанд, гроссмейстер, вице-чемпион мира 2012 года

 

В 1989 году я выиграл турнир Международной гроссмейстерской ассоциации (ГМА) в Пальма-де-Мальорке и почему-то решил, что очень сильно играю в шахматы. А там в это же время проводилась школа Каспарова* – Дворецкого, и ее директор Виктор Борисович Глатман попросил меня подойти пообщаться с ребятами, поиграть с ними блиц. Помню, там были Сережа Рублевский, Петя Свидлер, Володя Крамник… Я предложил им играть блиц 2 на 5. Рублевского мне удалось поймать в дебютную ловушку и быстро победить, а следующим сел Володя – и выиграл у меня две партии. Завязалась напряженная борьба; я его постепенно переигрывал, но времени на реализацию уже не оставалось, и тогда он предлагал мне ничью. Кажется, после 14-й партии я сумел сравнять счет. Но, подчеркну, Крамник просто не хотел сбивать мне флаг.

Таким было наше знакомство. Совсем скоро мы начали играть в одних турнирах, а в 1994 году нам довелось сыграть полуфинальный матч претендентов в индийском Хайдарабаде. После 3-й партии Крамник повел в счете, но мне удалось сразу же восстановить равновесие. В целом, борьба проходила с моим преимуществом (так, в 6-й партии я не сумел реализовать большой перевес), но дело вполне могло дойти до тай-брейка, не допусти Володя грубую ошибку в 8-й партии, которая стала последней. Он перепутал порядок ходов и уже на 6-м ходу остался без пешки. В этот момент в Хайдарабаде началась революция; в зал, где мы играли, ворвались разъяренные рабочие и начали требовать от хозяев компании, спонсировавшей матч, улучшения условий труда. Было опасение, что игру прервут; но как-то полиции удалось вытеснить протестующих, и пешку я реализовал. Так матч закончился.

А еще до матча, в 1993 году Володя впервые приехал ко мне в Минск позаниматься шахматами. Мы оба очень любили изучать дебют, причем старались заглянуть очень глубоко. Современные молодые шахматисты, конечно, тоже много работают над дебютом, только делают это немножко по-другому, ведь у них сейчас есть мощные компьютеры. Мы же сами, своей головой искали новые идеи. Встречались регулярно, где-то раз в год – кроме тех лет, когда Крамник играл матчи на первенство мира.

Нарабатывали новые концепции в различных дебютах, двигали вперед теорию шахмат. Наверное, больше никто так ее не продвинул, как Владимир Борисович, который был настоящим первопроходцем. Достаточно посмотреть, что сейчас играют на высоком уровне. Система Свешникова – лучший дебют за черных и по сей день. Русская партия – очень серьезный дебют. Берлин – просто вытеснил всё остальное. За белых Nf3, с4 и все тончайшие порядки ходов, нюансы – это его заслуга. Каспаров делал упор на более острые, конкретные варианты, а Крамник предлагал новые позиционные концепции. Аниш Гири об этом хорошо рассказывал на канале Levitov Chess.

Владимира интересовали все дебюты – и после 1.d4, и после 1.е4. Он постоянно менял свой стиль, свой репертуар. Достаточно посмотреть хотя бы его матчи на первенство мира: он всегда играл разные дебюты. И не будем забывать, что несколько десятилетий Крамник оставался одним из сильнейших шахматистов мира.

На протяжении всей своей карьеры дебюты я изучал сам вместе со своим тренером. Единственное исключение за всю жизнь: систему Свешникова научил меня играть Крамник. Шаг за шагом, вариант за вариантом, за что я ему очень благодарен. Это было в конце 90-х, и следующие лет пять я с успехом применял эту систему. Потом по ряду причин перестал ее играть, а снова вспомнил уже перед своим матчем на первенство мира в 2012 году.

В общем, мы достаточно много работали вместе и, думаю, неплохо дополняли друг друга. Я всегда стремился играть очень конкретно, навязывая сопернику форсированную игру, а у Крамника научился не спеша улучшать положение фигур и видеть долгосрочные факторы, оказывающие влияние на оценку позиции.

В 2020 году Владимир пригласил меня в Индию позаниматься с талантливой молодежью, которая сейчас доминирует в мире, – это были Гукеш, Прагг, Эригайси; практически все остальные участники тех сборов стали сильными гроссмейстерами (Мендонка, Садхвани…). Мне очень понравилось, как доходчиво Крамник объясняет глубокие идеи. Он показывал мне и некоторые другие свои лекции, например, те, что читал в «Сириусе», – и даже я узнал для себя много нового, не говоря уж о молодежи.

Для любителей шахмат всего мира было бы огромной радостью – увидеть сборник избранных партий Владимира Крамника! Многие из них я хорошо помню, но всё равно с удовольствием пересмотрел бы их с его комментариями. Пару лет назад на Levitov Chess он прокомментировал несколько партий, не только своих, а также Карпова, Каспарова, Ананда, Карлсена и другие. Хотелось бы, чтобы читатели увидели эти и другие комментарии, собранные в большом количестве под одной обложкой. Чтобы смогли перенять накопленный Крамником опыт, увидев, как мыслит, как глубоко анализирует 14-й чемпион мира. Получили бы настоящее удовольствие и пользу от чтения. На мой взгляд, это был бы замечательный подарок всему шахматному миру!

 

* внесён Минюстом России в реестр «иностранных агентов», Росфинмониторинг включил его в российский список «террористов и экстремистов»

 

Аниш Гири, гроссмейстер, участник претендентских турниров, победитель многих престижных соревнований (фрагмент беседы с Ильей Левитовым на канале Levitov Chess)

…Мне кажется очень символичным, как ушел из шахмат Владимир Крамник. Он в последние годы почти в одиночку развивал теорию шахматных дебютов, прошелся по всему периметру. В какой-то момент он играл только 1.d4, потом перешел на 1.е4, стал поднимать итальянскую партию, сыграл все разновидности этого дебюта. Затем перешел на всевозможные «боковые линии»: играл Лондон, играл систему Колле, потом взялся за английское начало. Крамник понял, что можно играть этот дебют так, как будто это сицилианская защита в первой руке: не обязательно после 1.с4 ходить g3, как играли раньше, а стал изучать e3, d3.

Играя черными, он понимал, что белые могут где угодно пойти b3 и Bb2 (он мне это говорил, еще когда мы готовились к турниру претендентов 2018 года). Одна из последних его идей, которой он как-то поделился со мной во время прогулки: что белыми можно пойти d4, Nf3 и c3. Я посмеялся, а потом оказалось, что такой вариант тоже есть, так сыграл, в частности, Дин Лижэнь с Яном Непомнящим в их чемпионском матче, в одной из партий на тай-брейке. Это была последняя идея Крамника – больше дебютных идей в шахматах нет. Он очертил нам весь периметр. Слона с f1 можно вывести на b5, c4 и g2, больше его выводить некуда. Второго слона можно вывести сюда, сюда и сюда… Но можно копать дальше и глубже. Это как 3D-модель — можно бесконечно идти вверх, и есть 2D — очерченный Крамником круг.

Мне иногда кажется, что у него был какой-то доступ к Альфа Зеро, еще до ее явления народу. Или он просто гений. Как мы с ним спорили? Очень просто: он утверждал, например, что у белых хорошо, а я в ответ озвучивал оценку компьютера. Говорил ему: «Владимир Борисович, я вас очень уважаю, очень люблю, но у меня программа «Стокфиш» с рейтингом 3600, а у вас сейчас 2790. Как ей не верить, если она говорит, что у черных тут всё хорошо?» Но потом появилась более сильная программа, и она согласилась с Крамником.

Да, если бы не он, то нам этот «периметр» рано или поздно очертил бы компьютер. И когда это случилось, Крамник ушел из практических шахмат. Он всё исследовал в «ширину», а ходить по дорогам, которые он уже знал, ему дальше стало не так интересно. И доказывать Крамнику ничего больше не надо было.

Но, конечно, можно продолжать играть в этом периметре. Всё замечательно, игра очень сложная и интересная. В шахматах бесконечное количество идей (не дебютных, а вообще идей), мы всё время видим в партиях какие-то новые мотивы. Так что играть можно еще и 20, и 30 лет, в общем, сколько угодно.

 

 

Эмиль Сутовский, гроссмейстер, генеральный директор ФИДЕ

(Публикация в Facebook*)

 

Крамнику – 50. Трудно поверить в эти цифры, особенно если помнишь героя с его двенадцати лет. Да, а мне было 10. Баку, всесоюзный юношеский турнир. И не по годам серьёзный мальчик, крушащий всех подряд. А потом череда успехов и практически вертикальный взлёт в высшее шахматное общество, и четверть века больших побед.

Главным его достижением в глазах широкой публики была, безусловно, победа над Каспаровым. Но для меня шахматное величие Крамника определяется скорее другими факторами: глубинный подход к игре и умение видоизменять свою игру. Кроме Корчного, никто так себя не перекраивал.

Крамник – создатель целого ряда концепций, повлиявших на развитие шахмат. Это далеко не только Берлин. Это целая палитра – трудно даже припомнить дебют, в котором Крамник не проложил бы новые тропы, причем обычно речь шла о целой концепции, а не отдельных вариантах.

И как же он умел работать над собой! Серьезный мальчик превратился в фантастически талантливого увальня середины девяностых. Крамник той поры – сибарит, с ленцой потягивавший дорогие сигареты и, казалось бы, почивающий на упавших к ногам лаврах, почувствовал, что так вершин не достичь – и, взявшись за себя, превратился в статного могучего бойца, обновившего свой арсенал перед битвой с Каспаровым (2000) и не по годам мудро выстроившего стратегический план. Победа, чемпионство, но Крамник чувствует необходимость дальнейшего творческого роста – он победил великого чемпиона, но сам еще не стал таковым. Да и сам матч вполне мог не состояться – ведь Крамник проиграл Широву в отборочном поединке, и лишь дальнейшая несуразица всего цикла и личные предпочтения Каспарова повели ход шахматной истории по этому пути.

Владимир переходит на 1.е4, пытается кардинально расширить репертуар и заострить подачу. Не получается, но он продолжает попытки. Чудом сохранив звание в матче с Леко (2004), Крамник входит в затяжное пике – а вскоре серьезные проблемы со здоровьем заставляют взять полугодовой перерыв. Он возвращается и успевает набрать форму перед матчем с Топаловым (2006), настоящей войной, из которой Володя выходит победителем.

Он вновь вернулся к излюбленным закрытым началам, вновь на каждом направлении у него масса идей, и мы говорим «каталон», а подразумеваем – Крамник. Новая череда испытаний: матч-турнир на первенство мира, где Ананд завоевывает титул, но у Крамника есть право на матч с новым чемпионом. Тут надо отметить одну вещь – из песни слова не выкинешь: Крамник выделялся потрясающей способностью быть Художником за доской, оставаясь очень практичным человеком по жизни. Мы как-то привыкли, что «поэтам деньги не даются», а вот у Крамника всегда получалось совмещать. И это, абсолютно без иронии, тоже большой талант. И вот, получив право на матч с Анандом как отголосок скандального матча с Топаловым, Володя проигрывает в одни ворота. Было это в 2008 году. Казалось бы, что делать дальше? 33 года, и где найти мотивацию для нового рывка?

И Крамник вновь начинает меняться. Из академика Академии Художеств он превращается в хорошо экипированного флибустьера. Он всё чаще идет в бой с открытым забралом, при этом придумывая всё новые дебютные концепции. Вдохновенная игра в турнире претендентов-2013 почти выводит его на новый матч с Анандом, но при равенстве очков по дополнительным показателям это право получает Карлсен. Всё, конец карьеры? Тем более, что всё чаще преследуют неудачи – да и мотивацию находить всё сложней.

Но нет, новый рывок, и в какой-то момент Крамник становится вторым в рейтинге, причем играя порой в такой залихватской манере, что любое совпадение с Крамником-2000 кажется случайным сходством имён. Каждая, буквально каждая белая партия Володи становилась триллером, да и черными он частенько играл в последние годы на встречных курсах. Падал, проваливался, но вновь шел вперед. Эта жажда битвы, эта уверенность в том, что его стакан всегда полон, эта неповторимость выделяла Крамника на закате карьеры. Поэтому и уход его воспринимался как преждевременный.

Да чего там, оглядываясь назад, он и был преждевременным.

У него осталась масса энергии и амбиций, да вот только способ и особенно методы проявить их вызывают всё больше вопросов в последнее время.

На днях Крамник подал в суд на чесском, чессдом, но что поразило и расстроило всё шахматное сообщество – на безобидного и очень чувствительного гроссмейстера Навару. И это мне кажется таким диким перебором, что даже искренне восторгаясь многими чертами нашего героя, не могу не выразить тут резкое неприятие.

Крамнику только 50. Он полон сил и идей – и я очень надеюсь, что эмоции эмоциями, но ближайшие 50 лет он проведет в созидательном русле.

С юбилеем, Володя!

 

* проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена

 

Владислав Артемьев, гроссмейстер, чемпион Европы, двукратный чемпион России (из интервью sport-express.ru)

 

– Как вы относитесь к новым разборкам вокруг античитерской работы Владимира Крамника?

– Это сложный момент. В целом я считаю, что Крамник занимается нужным делом. Проблема читерства — она серьезная. Как говорит сам Владимир Борисович, экзистенциальная. Особенно в онлайн-шахматах. Многих гроссмейстеров подозревают. В том числе уровня 2600-2700. С одной стороны, это удивительно. С другой, в онлайн-шахматах действительно стали разыгрываться большие деньги. Многие шахматисты зарабатывают в онлайн гораздо больше, чем в офлайн-турнирах. При этом и вживую бывало, что подозревали сильных игроков. Не буду называть фамилии, но это действительно гроссмейстеры, которые на слуху.

 

– У вас бывало, что вы подозревали кого-то во время партии в живом турнире?

– У меня такое случалось крайне редко. Но в шахматных кулуарах обсуждаются известные фамилии, и это тревожно. Поэтому поддерживаю борьбу Крамника. Ему сейчас непросто. Со всех сторон его атакуют, поэтому пожелаю Владимиру Борисовичу удачи и стойкости. При этом его методы я не до конца понимаю, я не специалист в математической статистике.