Увидеть Эверест и остаться в живых

URL: http://64.ru/php/content.php?id=367

Холодный сырой воздух, снег и камни под ногами, а вокруг звуки ветра, треск камней и звон колокольчиков от всякого рогатого скота. Представь себе, что ты очутился в другом теле и в другом месте. Тебя здесь нет. Ты как будто не в себе, и весь этот мир – какой-то сон.

Темно в глазах, одышка, сердце долбит – мотор работает на пределе. Уже неважно, что ранее ни на одной пробежке ты подобного не ощущал. Уже неважно, сколько склонов ты покорил на сноуборде, когда с трудом перебираешь ноги. Уже неважно, какой вес ты отжимал от груди в тренажёрном зале, когда не можешь поднять собственный рюкзак. Хотите отрепетировать свою глубокую старость? – Добро пожаловать на Эверест!

Давай на «ты», дорогой читатель. Мне так удобнее. А то я до сих пор после этой горы чувствую себя старым.

Итак. Перенесёмся еще на два месяца в прошлое. Март. Я гуляю с девушкой по жаркой пустыне где-то в Египте, когда меня вызывает на встречу в Федерацию шахмат России (ФШР) Александр Ткачёв. Окей, босс! Возвращаюсь в Москву – и сразу же в Центральный Дом шахматиста. Шеф встретил меня в приподнятом настроении. Похвалил за успехи в организации шахматных турниров, удивил своей наблюдательностью: знает, что я активный спортсмен, сноубордист, сёрфингист и прекрасно подхожу для самых амбициозных проектов. Я никогда до этого не видел исполнительного директора таким любезным и с таким хорошим чувством юмора. Мне даже стало страшно. Что он задумал?

Федерация шахмат России совместно с клубом «7 вершин» афишировали шахматный турнир на горе Эверест. Нужен организатор. Их взор упал на меня. Я не любимчик у ФШР, скорее я для них – головная боль, заноза. Но другого кандидата, располагающего морем свободного времени, умеющего организовывать турниры и способного добраться дотуда живым – у них под рукой не нашлось. Действительно, я известный организатор, но я никогда не был на вершинах гор. Возможно, для опытного горняка такой поход показался бы лёгкой прогулкой. Но для такого, как я, кто в первый раз – это очевидное самоубийство. Конечно, я на предложение шефа согласился, не раздумывая ни секунды.

Началась череда созвонов с клубом «7 вершин» по подготовке к походу. Маечки, носочки, термобельё, мешочки, что несём в гору сами, а что доверим тащить портерам. Тогда я обратил внимание на одного члена нашей команды – председателя Наблюдательного совета Федерации шахмат Москвы Владимира Шумилина. Он, так же как и я, поднимается на вершину в первый раз. Мужик с хорошим чувством юмора. Услышав, что каждый портер может взять до 30 килограмм вещей туристов, предложил нанять еще троих портеров, которые понесут его самого.

Май. Я катаю чемоданы со своими шахматами по аэропортам Дубая и Непала. Приключения начинаются.

Страна Непал. Тёплая встреча от организаторов «7 вершин». Цветы, лея на шею. Трансфер. Отель. И вот я в волшебном городке маленьких забавных людей. Таких же навязчивых и дружелюбных, как арабов, только в отличие от последних – без желания тебе что-то втюхать. Когда я вспоминаю о Непале, у меня начинает рябить в глазах и раздаётся звон в ушах. Ко всему, что можно, непальцы привязывают цветные тряпочки, повсюду цветные флажки, а также звон колокольчиков – от каждого дома, от каждого животного, от каждой повозки. Повсюду буддийские храмы, рынки и, конечно, обезьянки. Да, обезьянок там очень много.

В преддверии похода я переехал со своей душманской халупы в серьезный отель, где собрались все участники экспедиции. Торжественный вечер, пышный стол, у всех предвкушение приключений. Хотел бы сказать, что всё было супер, если бы не одно «но».

Вот у каждого из нас есть место, где он свой. И у тебя тоже оно есть. Возможно, это рабочий коллектив, а может быть, это круг твоих друзей или это семья. Ну или хотя бы котёнка ты себе завёл, и в его глазах ты – король. Особенно когда стоишь возле холодильника.

Так и я – бизнесмен, организатор соревнований. Я руковожу коллективом, собираю толпы участников на турниры. Всегда на сцене, всегда в центре внимания. Я привык быть королём.

Катманду. Застолье. Все дружно общаются, смеются, все на эмоциях. Я молча сижу. Я никого не знаю, и меня никто знает. Да уж, это не шахматная Москва, где меня знают все. В этом обществе я – серая мышь. Я тут – никто.

Ну и что бы ты делал на моём месте, пока сидишь на таком застолье? Правильно! Надо молча жевать салат и греть уши.

Так молча сидел и я. Слушаю, как рядом со мной участники обсуждают, кто как сюда долетел. Кто-то первым классом, а кто-то частным рейсом. Я быстро понял, в какое общество попал. Я-то сам прилетел эконом-классом, причём не на свои деньги, а на деньги ФШР. Я нахожусь в обществе людей на порядок более успешных, чем я.

В центре внимания были один из инициаторов экспедиции Андрей Миньков и гроссмейстер Александр Рязанцев. Сильный и известный гроссмейстер, правда, в товарищеском матче нашу команду не спас, т.к. гроссмейстер у нас был всего он один.

На очередном застолье наша команда назвалась «Свои в доску» при том, что никто из членов команды не пил.

Солнце, жара, аэропорт Лукла. Мы неторопливым шагом пошли в гору. Я молча иду, мне не с кем было общаться. Да и к чему с завистью слушать, как большинство из экспедиции покорили почти все вершины мира. Ну их! Я взял в руки телефон и стал бегать вокруг нашей группы и делать фотки всего, что вижу. Я моложе почти всех, спортивный, энергичный. Так и юлил вокруг неторопливой колонны первые два дня похода. Как-то пробегаю мимо Андрея Минькова. Тот выловил меня за шкирку: «Сергей! Слушай сюда! Мы все тут опытные горняки, а ты не знаешь, с чем имеешь дело. Если ты будешь дальше так бегать – ты не дойдёшь. А у нас впереди очень важное мероприятие и без тебя оно не состоится. Так что прекрати бегать, болтать. Иди молча!»

Я действительно не знал, что меня ждёт. Слышал, что в том месте, куда мы идём – в два раза меньше кислорода. Но меня обнадёживала своя логика: тогда почему бы не высунуть язык как собачка и не начать в два раза чаще дышать?

Два месяца спустя покорение вершины Эльбруса мне показалось лёгкой прогулкой. Но Эверест – это гора смерти. Здесь моя логика не работает. С каждым днём похода и с каждой сотней метров высоты моё состояние заметно ухудшалось. Рюкзак становился тяжелее, а у самого пропадали силы бегать и что-то снимать. Да, ты можешь чаще дышать, хоть до головокружения, но сатурация в крови падает, и ты ничего не можешь с этим сделать. Если на высоте 3 000 метров я был более-менее энергичный, то начиная с посёлка Тенгбоче (3900 метров) я плёлся где-то в конце колонны с братом по несчастью Владимиром Шумилиным.

Останавливались каждую ночь в местных отелях с сервисом в ноль звёзд. Там даже отопления не было. Меня поселили с каким-то мужиком. Я, как человек, который привык жить один в доме, не был рад никаким соседям по койке. Для моих нервов началось испытание на прочность.

Единственное, что меня радовало, это местный масала-чай. Горячий с молоком. Божественный напиток – согреть руки и утолить жажду. Его разливали нам на каждом углу. Я бы пошутил, что хочется чего покрепче. Но от долгого пребывания в разреженном воздухе сознание было и без того мутное. Оказалось, и это стало для меня большим испытанием.

Портеры несли мои шахматы в гору. Каждый вечер члены нашей экспедиции брали комплекты, чтобы скоротать время игрой в шведки и в блиц. После очередного изъятия шахмат из баула я обнаружил, что на некоторых шахматных часах испортились дисплеи. Я сразу же с этой проблемой пристал к Андрею Минькову и его другу гроссмейстеру. Мол, нужно что-то делать, мои часы этот поход не переживут, а Саше Рязанцеву я устроил персональную истерику насчет того, как мне жалко свой инвентарь. Он развёл руками со словами: «Сергей, я тут игрок, а ты организатор – это твои проблемы». Бабах! Взрыв в моём сознании. Вдребезги разлетаются мои последние нервные клетки. В моей искажённой реальности его фраза воспринялась так, что это успешное общество напомнило мне, где моё место. Я возненавидел их всех. И в ответ что-то нахамил гроссмейстеру. У меня закипела кровь, и я выбегаю на улицу. Хотелось бежать вниз с этой проклятой горы до аэропорта Лукла. И улететь первым же рейсом. Послать федерацию и всё это общество куда подальше, а точнее куда повыше. Я вернулся в номер, у меня началась паническая атака.

Вдруг меня спасает внутренний голос рассудка: что со мной? Почему ранее никто не мог меня вывести из себя, однако сейчас я вспылил из-за мало знакомого мне человека? Из-за чего? Из-за того, что мне стало жалко шахматные часы? Это же всего лишь пластик. Так, но что делать с панической атакой? Цифры на тонометре выше этой горы. Вдруг оказалось, что мой сосед по койке не абы кто, а известный профессор неврологии Эдуард Якупов. Вот это сюрприз! С того момента, как я стал общаться со своим мудрым соседом, паническая атака длилась недолго. Эдуард посоветовал выпить одну таблеточку и прочитал целую лекцию о моей нервной системе и её нагрузке в горах.

Чудеса фармацевтики! Уже через 20 минут я стал иначе смотреть на мир. Мир прекрасен! А это чужое мне общество стало родным! Александр Рязанцев в моих глазах из самодовольного типа стал мне любимым братом. Роднулькой! Ну что я от него хотел? И что ж я пристал к Андрею Минькову? А он что может сделать? Нести сам баул вместо портеров? Я успокоился. Передо мной осталась лишь одна проблема: мне теперь неудобно перед ними. Они ко мне и так плохо относились. Теперь будут еще хуже. Я повёл себя перед ними как конченая истеричка. Под действием таблетки я с этой неприятной мыслью засыпаю в холодном доме.

Утро. Я на кухне пью свой любимый масала-чай и стыдливо не поднимаю ни на кого взгляд. Неожиданно ко мне подбегает тот самый Саша Рязанцев. Пожимает руку, дружески похлопывает по плечу. Потом вбегает на кухню Андрей Миньков и с хорошим настроением докладывает мне, что все мои проблемы решил: мои шахматы отправят на вершину вертолётом!

Лайфхак всем темпераментным: с момента моей истерики и до конца похода оба этих товарища ко мне относились очень тепло.

Лобуче (4910 м). Движемся дальше. Пейзаж сменился с покрытой зеленью местности на мёртвую серую пустыню. Вокруг нас были только снег и камни, а вдали виднелись огромные горные монолиты. Как в какой-то компьютерной игре. Рябь цветных непальских флажков на каждом мостике, на каждой палочке, веточке и верёвочке, а также этот звон колокольчиков от рогатого скота нас не покидали ни на секунду. Надоел этот звук. До сих пор в ушах шумит.

Я сдружился со всем коллективом, постоянно общался с профессором Якуповым. Мой сосед по койке, к которому я изначально отнёсся предвзято, стал одним из самых полезных попутчиков в моей жизни. Сколько он интересного рассказывал о неврологии! Никогда не забуду его лекции о здоровье. Кстати, о здоровье: каждый вечер у нас замеряли кислород. Моя сатурация падала и к высоте в 5000 упала до 70, это вызвало беспокойство у организаторов, ведь при значениях ниже 60 человек уже не способен идти дальше в гору.

Во время похода нас застигли все возможные стихии. И каждая стихия ощущалась по-особенному. Если светило солнце, то оно испепеляло, если был туман, то такой густой, как в фильме ужасов. Ближе к вершине лето сменилось на снегопад и крепкий мороз. С каждой новой высотой становилось всё меньше деревьев, а потом и кусты с травой сменились на лунный грунт. Всё хуже и хуже погода, всё хуже и хуже моё состояние, всё хуже и хуже качество сервиса мест ночёвок. Оставалось неизменным только одно: блаженный масала-чай, который разливали нам на каждом углу.

Горакшеп – последний населённый пункт перед конечной точкой. Высота более 5100 метров. Осталось всего несколько сотен метров. Но моё тело стало меня окончательно подводить. Тошнота, темно в глазах, одышка, головная боль. Мой рюкзак стал неподъемным, словно туда накидали камней. Иду. Несу. Взгляд под ноги. Тот коллектив, вокруг которого я недавно энергично бегал, оторвался от меня далеко вперёд. Я ничего не могу с этим поделать и с трудом переставляю ноги. Я задыхаюсь. Я не дойду.

Вдруг на своём пути вижу Владимира Шумилина. Стоит довольный. Улыбается. Нашёл каких-то непальцев в этой мёртвой земле. Кричит мне: «Ну что, Серёг? Живой? Погнали дальше на осликах! Я тут с местными уже договорился. Прям до конца маршрута доскачем!».

Спасение пришло неожиданно. Я из бурлака превратился в рыцаря. Пыль из-под копыт, ровная осанка, облегчение во всём организме и блаженный звук колокольчика! Ведь этот колокольчик – на моём ослике! Мы галопом обгоняем всех членов группы. Наши гордые ослиные хвосты собрали все измотанные и завистливые их взгляды. Мы двое крутые на кожаном «Бентли» с ушами, два единственных неопытных горняка добрались до базового лагеря первыми.

Маршрут закончен. Вы прибыли в место назначения. За спиной остались километры спусков и подъемов, а также остальная наша группа. Но радость моя была недолгой. У меня начинается сильная головная боль. Возможно, организм не успел адаптироваться к слишком быстрому последнему подъему на 200 метров.

Невыносимая мигрень, так голова у меня никогда не болела. Я сижу на корточках, не в состоянии даже к кому-то обратиться. Ко мне подбегает какая-то молодая из организаторов: «Привет! Я Лена! Как ты? Живой?» Я: «Нет! Умираю!» Лена посмотрела на моё лицо: «Ой! У тебя, очевидно, гипоксия. Отёк мозга, отёк лёгких. Судя по тебе, если ничего не делать, минут через 20 ты умрёшь, но мы что-нить сейчас придумаем!» И убежала. Скорее всего это у неё такое чувство юмора. Как бы ты на это отреагировал? Лично я на всякий случай запустил на телефоне 20-минутный таймер.

Вдруг передо мной долгожданное спасение. Мне протягивают рюмочку со словами «пей!». Это было не лекарство, а что-то очень крепкое. Передо мной их местный врач Андрей Селиванов, как оказалось, лучший человек на этой горе, но я сначала отнёсся к нему с недоверием: «Вы уверены, что мне стоит пить в таком состоянии?». Под продолжительную лекцию о том, что алкоголь расширяет сосуды и тем самым кислород лучше поступает в мозг, я осушил данные мне несколько рюмок. За приём врач и меня подлечил, и себя подлечил. 10 минут кислородной маски, и моё состояние «мне никогда не было так плохо» перешло в состояние «мне никогда не было так хорошо». На такой высоте кислород действует как наркотик. И я в этом алкогольном и наркотическом опьянении, шатаясь, пошёл готовить зал. К концу дня зал был готов.

Вышел из шатра, смотрю на соседний, а там музыка, танцы, веселье, аж шатёр подпрыгивает. Я заглянул в эту компанию опытных горняков. Стало понятным хорошее чувство юмора той самой Лены Абрамовой. Лекарство от гипоксии по рюмкам и бокалам льётся рекой! Моему организму не требовалось больше подобного лечения. Но я не мог не задержаться в столь прекрасной компании, чтобы еще немного подлечиться.

Звёздная ночь. Двигаясь почти на четвереньках, я с трудом нашёл свою палатку, вероломно разбудив пол-лагеря. Спальный мешок, шапочка на голову и крепкий сон. Утром я просыпаюсь с опухшей рожей и с еще большей головной болью. Такого похмелья у меня еще не было. Я первым делом нашёл Андрея Минькова, с истерикой, что я в таком состоянии не смогу провести турнир: «Где мой врач?!» Андрей с улыбкой: «Твой любимый врач с кислородным баллоном будет весь день у нас на турнире! Он сейчас в зале – иди работай!»

Три рюмки лекарства решили все проблемы. Я счастливый сижу на турнире в обнимку с кислородным баллоном, как белка с орехом. Все доски готовы, все диаграммы налажены, трансляция Ютуб подключена, Москва на связи. Передо мной игровой зал. Я пытаюсь провести открытие турнира на английском языке. Вот только в таком состоянии на русском говорить нормально не мог. У меня язык заплетался. Андрей и Александр увели меня из центра зала, чтобы не позориться перед иностранцами. Впервые за всю историю шахмат турнир с призовым фондом в семь миллионов рублей ведёт судья третьей категории пьяный в доску!

Я стал «своим в доску», тем самым единственный оправдал название нашей группы. На общей фотографии меня положили в самый центр.

Надо отметить, что турнир прошёл идеально, без сбоев трансляций, сбоев в записи партий, без проблем подведения итогов, и это при моём-то состоянии! Как говорится – опыт не пропьешь.

Обратно я лечу на вертолёте со своим любимым врачом. Мы вернулись в аэропорт Лукла, я по привычке рывком забрасываю свой рюкзак на плечо. А тот подлетает на три метра. Как будто бы рюкзак стал пустым. Вернулась ко мне силушка богатырская!

Катманду. Наше путешествие заканчивается пышным застольем, как и начиналось. Сидя за столом, я ощущаю себя в центре внимания. Я собираю благодарности почти от каждого участника экспедиции. Больше всех тёплых слов звучало от бедных двух жертв моей истерики. Еще недавно я был здесь серой мышью, а сегодня я главный герой!

Когда я был в базовом лагере, я спрашивал опытных горняков, а были ли тут какие-нибудь другие игры? Может, кто-нибудь здесь сетку натягивал? Ответ меня порадовал.

Я много раз слышал о шахматных рекордах. Например, о шахматном матче в космосе, но при этом ни разу не слышал, чтобы те же космонавты играли в карты. Я много раз слышал о шахматных партиях, сыгранных на вершинах известных гор, но при этом ни разу не слышал, чтобы кто-то нёс на вершину футбольный мяч.

Я улетаю из Непала, и меня переполняют эмоции и чувство гордости за шахматы. Как же мне повезло, что моя жизнь связана именно с этим спортом! Нет ничего приятнее моей работы! Разве что только масала-чай. Нет ничего круче шахмат! Разве что только вершина Эверест.