Любовь к трем апельсинам, или вспомнить Исаака Линдера
URL: http://64.ru/php/content.php?id=238
Часто пересматриваю диск с юбилейным вечером папы в ЦШК 10-летней давности. Заполненный под завязку зал, приятно будоражащий праздничный ажиотаж, улыбающиеся лица многочисленных друзей, знакомых, коллег, родных. Полный задора и энергии 90-летний юбиляр заражает присутствующих своим неиссякаемым оптимизмом. Ведущему вечера хотелось в конце воскликнуть: «Друзья! Через 10 лет на том же месте в тот же час!» Что-то удержало. Папа не дожил 20 дней до 95. С грустью отмечаю, что и многих из его гостей на том юбилее уже сегодня нет с нами…
Когда вспоминаю папу, мне иногда приходят в голову дурацкие вопросы – кому-нибудь в современной России интересно, «откуда появились шахматы на Руси?», или «чем привлекали шахматы Льва Толстого, Ивана Тургенева и Александра Пушкина?», или «что такое шахматы – спорт, искусство, наука?» И сам себе отвечаю словами из одного известного анекдота о Чапаеве, в котором командарм на предупредительный крик верного адъютанта Петьки: «Белые в лесу!», задумчиво говорит: «Не до грибов, Петька!» В недавнем долгом телефонном разговоре с известным теннисным историком Борисом Фоменко, возглавлявшим шахматную редакцию при подготовке энциклопедического словаря «Шахматы» в «Большой советской энциклопедии», вспоминая дела минувших дней и людей с кем работали, собеседник заметил: «Хочу тебе сказать Володя, что Исаак Максович прожил счастливую жизнь. Это было время, когда его творчество в разных областях шахматной культуры находило благодарный отзвук в сердцах миллионов любителей игры! Сегодня это нужно единицам…».
Закончив разговор, я подошел к полке с его книгами. За каждой из них отдельная житейская история, обитые пороги издательств, счастливое стечение обстоятельств, его величество случай, и всегда поистине бурлацкий каторжный труд от заката до рассвета с поисками, зачёркиванием и переписыванием, счастливыми озарениями, всем тем, что сопровождает писательский труд. В то же время, вкусив этого наркотика один раз, уже невозможно оторваться. Кто пробовал – знает, кто не пробовал – не поймет. Как заметил Э. Хемингуэй: «Раз уж творчество стало твоим главным пороком и лучшим удовольствием, только смерть может оборвать его».
Из детских воспоминаний со мной навсегда осталось название итальянской сказки «Любовь к трём апельсинам», которую читал мне папа. Вместе с ней он вселил в меня веру в чудо. Несмотря ни на что надо верить, что всё должно быть хорошо и добро победит зло.
Когда-то, работая в журнале «Наука и жизнь», он был командирован в Ленинград на научный симпозиум «Луна» (1960), где обратился к ученым с тремя вопросами:
1. Какое значение имеют, по вашему мнению, фотографии обратной стороны Луны для астрономии?
2. Какую ценность имеют эти фотоснимки для космонавтики?
3. Каковы перспективы дальнейшего изучения Луны?
С тех пор он трепетно хранил верность к своим «трем апельсинам» – трем вопросам, помогающим дойти до сути. В книге «Эстетика шахмат» благодаря этим трем вопросам, обращенным к шахматистам – героям книги, получилась одна из самых интересных глав «Исповедь гроссмейстера».
1. Как Вы понимаете красоту шахмат?
2. Назовите Вашу партию, доставившую Вам наибольшее эстетическое удовольствие.
3. Какая партия, комбинация современника или шахматиста прошлого произвела на Вас особенно сильное впечатление?
Что восхищает Вас в этом произведении?
Именно с тремя вопросами Исаак Линдер обратился к писателям, в творчестве которых нашлось место произведениям о шахматах.
1. Что, по вашему мнению, является особенно привлекательным в шахматах?
2. Какое место занимают (или занимали) шахматы в вашей жизни?
3. Как вы думаете, сохранят ли шахматы свою популярность в будущем?
И в славные времена прошловековья многие гиганты слова уважительно откликнулись на просьбу российского историка шахмат.
А апельсины в качестве десерта после еды оставались непременным элементом домашнего завтрака Исаака Линдера до конца жизни…
Будучи счастливым в своем единственном браке, Исаак Линдер через все творчество с самой первой книги об А.Д. Петрове (1952) красной нитью проводил авторскую любовь не только к своему герою, но и к тем, кто его окружает, и особенно к его спутнице жизни. Он с трепетом относился к юной супруге первого русского мастера – Александре Погодиной, пытался понять и объяснить мучительную страсть Ивана Тургенева к Полине Виардо, преклонялся перед трогательным взаимопониманием Эмануила Ласкера и Марты Кон, аплодировал гармонии теплых отношений в семье Владимира и Марии Алаторцевых, посвятил целую главу Наталье Гончаровой «Мадонна учится шахматам» в книге «Пушкин, любовь и шахматы» (1999), а в разноголосом хоре противоречивых отношений к ней избрал рыцарский путь защиты чести дамы сердца великого поэта. Вот небольшой фрагмент из книги:
«Проницательный Пушкин увидел в своей избраннице изумительное соединение в одном образе красоты внешней и душевной. Он писал жене: “Гляделась ли ты в зеркало и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете, – а душу твою люблю я еще более твоего лица”.
Именно с Натальей Гончаровой Пушкин обрел счастье, о котором мечтал. И Пушкину мы должны верить. Она была не только доброй спутницей поэта, подарившей ему четырех детей – двух сыновей и двух дочерей, которых он безмерно любил и о которых ежечасно беспокоился, но и стала, несмотря на свою молодость, незаменимой помощницей во всех его делах и помыслах, будь то творческих или хозяйственных».
В 1962 году Исаак Линдер сумел «в присутствии» 100 тысяч читателей блистательно признаться в любви к богине шахмат Каиссе в брошюрке «Ваша любимая игра? Шахматы», в которой попытался раскрыть тайны их удивительной притягательности. Приведу небольшой фрагмент из главы «Воспитание характера»:
Воля, мужество, стойкость
«…Как правильно заметил мастер Б. Блюменфельд, сделать ход зачастую труднее, чем найти правильный ход. Ибо в шахматной партии то и дело возникают сложные ситуации, в которых надо преодолевать «муки сомнений и колебаний». За исключением некоторых теоретических вариантов вся партия представляет собой как бы целую серию таких переходов от мысли к действию, на которую нужно затрачивать волевые усилия. Они нужны везде и всюду – составляете ли вы план, выбираете ли объект для атаки или хотите осуществить комбинацию.
Однако далеко не у всех людей одинаковая сила воли. Одни шахматисты обладают ею в большей степени, иные в меньшей. Но более важно другое. Шахматы – прекрасное средство для развития и совершенствования волевых качеств и навыков. В игре нужно немало таких качеств, и прежде всего дисциплинированность мысли, решительность, устойчивость внимания, сосредоточенность, хладнокровие, мужество, стойкость.
Несколько часов продолжается иногда шахматная партия. Трудно не отвлечься посторонними предметами и мыслями. Но без устойчивого, концентрированного внимания разве можно провести всю партию последовательно, логично, сильно?!
…Процесс игры и особенно атака и защита в партии способствуют формированию и развитию у человека таких моральных качеств, которые специфически проявляются в шахматной борьбе. Успех сопутствует чаще тем, кто смело атакует, мужественно обороняется, не боится риска, умеет бороться до конца».
В последней строке жизнеутверждающие принципы самого Исаака Линдера. Никогда не отчаиваться, не останавливаться, идти вперед к намеченной цели!
Высоцкий еще не написал, но Линдер уже не сомневался – «ведь это наши горы – они помогут нам!» В смысле, ведь это шахматы – они подскажут, поправят, вдохновят. В начале 1960-х годов бесстрашный лоцман шахматного океана поменял ракурс своих исторических изысканий, и на смену линии биографической (Петров, Шумов, Толстой) пришла археологическая. Как сказали бы богатыри русские (герои былинного эпоса, столь чтимого российским историком кровей заморских): «Ох, и покуражился здесь батюшка, ох, и пошалил – до таких глубин докопался, что сами археологи восхитились», а академик Валентин Лаврентьевич Янин согласился стать оппонентом на защите его диссертации «Шахматы на Руси в X–XVII веках (в свете новейших археологических открытий)» в Институте археологии и был ответственным редактором второго издания книги «Шахматы на Руси» (1975), в которой впервые приведена разработанная автором таблица типологии шахмат XI – XVII веков. О фундаментальности исследований и научном подходе к изучению темы свидетельствуют строки из вступления.
«В настоящей работе сделана попытка разработать типологию древнерусских шахматных фигур XI – XVII вв. по материалам советских археологических открытий 40-х – начала 70-х годов. При этом материалы экспедиций анализируются на фоне общеисторических событий, с привлечением различных, в том числе зарубежных, публикаций по проблемам археологии и этнографии, общих и частных историко-шахматных исследований. Широко используются также этимологические, фольклорные и другие материалы. В сопоставлении с археологическими находками они позволяют произвести комплексное изучение, что является, на наш взгляд, наиболее эффективным путём к решению ряда проблем истории шахмат Древней Руси.
В своём исследовании автор не ограничился уже опубликованными или малоизвестными фактами, а стремился привлечь новые материалы. Были изучены архивные фонды Государственного Исторического музея в Москве, Государственного Эрмитажа в Ленинграде, материалы Новгородской и Московской экспедиций Института археологии АН СССР, Музея истории и реконструкции г. Москвы, исторических музеев в Киеве, Смоленске, Минске, Тракае».
Киев, Минск, Тракай… Как видим, и здесь папа успел вовремя. Чем дальше в будущее, тем сложнее становится доступ в прошлое.
Уже в который раз пишу о папе и не могу удержаться от восхищения широтой его знаний и масштабностью устремлений, позволявших уверенно идти к намеченной цели. Будучи кандидатом в мастера, он вряд ли бы занял 1-е место в чемпионате мира среди шахматных историков, но он не имел себе равных по охвату тем шахматной культуры, что позволяло писать шахматные энциклопедии, книги по истории и археологии, делать литературные обозрения, создавать творческие портреты чемпионов мира, готовить издание антологии «Шахматы в мировой художественной литературе».
Стоило Исааку Линдеру задумать что-то новое, проникнуться оригинальной идеей и почувствовать ее ценность, он со всей страстностью души бился за ее осуществление. Владея уникальной силой убеждения, он мог сподвигнуть руководство «БСЭ» на издание энциклопедического словаря «Шахматы» (1990), а директора «Эрмитажа» Михаила Пиотровского на открытие кладовых, чтобы достать из них драгоценные комплекты шахмат к Конгрессу CCI (1994). К тому же, его потрясающая уверенность в себе и харизматичность разрушали барьеры любых человеческих сомнений, и гордая праправнучка Пушкина графиня Клотильда фон Ринтелен приглашала двух «неизвестных типов» из Москвы на семейный обед в Висбадене, а скромная Клара Полгар – мать трех гениальных сестер – с удовольствием порхала с Исааком в ритме вальса по паркету Кремлевского дворца. Как сказал французский мудрец Л. Вовенарг: «Не владей нами страсти, разве стали бы мы заниматься искусствами? Разве могли бы мы с помощью одного лишь рассудка познать все наши скрытые возможности, нужды и таланты?»
Благодаря этому Исаак Линдер легко мог замахнуться «на Вильяма нашего Шекспира», как сказал бы герой Евстигнеева в фильме «Берегись автомобиля», и это у него всегда получалось ярко, мастерски, новаторски, как и одна из любимых книг «Эстетика шахмат» (1981). Приведу фрагмент из главы «Анатомия красоты».
«Наши представления о красоте в шахматной игре, как показывают приведённые примеры, не исчерпываются внезапностью хода, угрозы, нападения, жертвы или оригинальностью и неповторимостью комбинации, её целесообразностью, то есть, иначе говоря, достижением в результате преимущества. Они вызваны и многообразием, практически неограниченным числом самих шахматных возможностей и идей.
Именно в исключительной сложности игры и заключена одна из главных причин того, что людям представляются достойными восхищения разнообразные комбинации и необычные продолжения, с одной стороны, и стройная, строго позиционная игра, демонстрирующая логическое совершенство мышления, с другой. В шахматах, в отличие, например, от шашек, несколько (шесть!) типов фигур, и фигуры эти ходят по-разному, достаточно сложны и правила игры. Всё это создаёт богатейшую гамму логических построений и комбинационных решений, аналогичную которой нельзя найти ни в какой другой умственной игре.
К тому же шахматы удивительно диалектичны: «Владея преимуществом, атакуй, иначе ты можешь лишиться этого преимущества» (В. Стейниц); «Жертвуй, чтобы не стать жертвой» (С. Тартаковер). Эти и другие, подобные им, афоризмы и изречения выражают суть диалектики шахмат».
При этом профессиональный журналист Исаак Линдер многие годы писал все свои шахматные книги только в свободное время – в отпусках и по выходным. Работал редактором в журнале «Наука и жизнь», затем в «Международной жизни», и времени на шахматную творческую жизнь, доставлявшую истинное удовольствие, оставалось ничтожно мало. Лишь когда 70-летнего Исаака Линдера «ушли» на пенсию, не по годам (он груза лет не чувствовал), не по здоровью (никогда не жаловался, благодаря ежедневной зарядке и трёхразовому еженедельному посещению бассейна), а по многочисленным просьбам коллег, не понимающих, почему одному ещё можно, а другим давно нельзя.
И понесло тогда нашего Исаака по волнам шахматного океана. В 1992 году вышел «Алехин», через два года написана книга «Две жизни гроссмейстера Алаторцева» и в том же 1994 году к уже упомянутому выше международному конгрессу «Chess Collectors International» (шахматных коллекционеров и историков) в Петербурге – была издана монография «Мир шахматных фигур» на трёх языках (русском, английском, немецком). Вот небольшой фрагмент из вступления к этой книге, признанной зарубежными специалистами истинным бестселлером.
«С первых же веков появления на свет шахмат и до сегодняшнего дня люди стремятся передать в фигурах испытываемое ими очарование игрой, проявляют богатую фантазию. Это находит своё выражение в отображении быта эпохи, в персонификации фигур, в воссоздании образов мифологии или известных литературных произведений, в отражении различных событий мировой истории и т. д.
Из каких только материалов не делались наборы шахмат на протяжении полутора тысяч лет: из слоновой и моржовой кости, дерева и керамики, серебра и золота, стали и бронзы, перламутра и янтаря, фарфора и стекла, а в последнее время и из разных сортов пластмассы.
Сегодня шахматы народов разных континентов и эпох составляют часть национальных богатств и хранятся в крупнейших музеях и частных коллекциях Москвы и Санкт-Петербурга, Лондона и Парижа, Мюнхена и Нюрнберга, Вены и Нью-Йорка. Коллекции шахмат стали предметом изучения историков. Коллекционеры многое делают для популяризации шахмат, устраивая выставки, конгрессы, семинары и другие мероприятия».
Он всегда чувствовал себя гражданином мира, но только в 50 лет впервые выехал за границу (приезд из Вены в СССР с семьей в 5-летнем возрасте не считается) и каждый раз, благодаря увиденному, с удовольствием расширял границы своего мироощущения. Он умел ценить новизну и делиться впечатлениями в очерках и заметках. В длинном перечне стран, которые успел посетить за 40 лет, были те, куда он с удовольствием возвращался – Австрия (родина), Польша (где долгие годы жил и умер Петров), Венгрия (дружил с Петром Силади, Тибором Флорианом, Андре Лилиенталем), Испания (испытывал особый пиетет к творчеству Сервантеса), США (родина Франклина и Морфи), Германия (где было издано несколько его книг и проживали многие друзья, среди которых многолетний президент CCI Томас Томсен) и, конечно же, Италия – за красоту, волшебную ауру и подаренную ему в детстве любовь к трем апельсинам.
В. Линдер