Электронная версия журнала
Отправляется на E-mail в течение 24 часов

Память. Хотел я выпить за здоровье…

версия для печати версия для печати

Это была юбилейная статья, написанная для немецкого «Шахматного календаря». Есть такая популярная в Германии книжечка, которую выпускает к началу нового года издатель Арно Никель: дни рождения шахматистов, статьи к круглым датам и т.п. Думал, ближе к 70-летию мэтра (9 декабря 2017 года) доработаю текст и предложу его в «64», но он оказался востребован гораздо раньше и совсем по другому поводу…

Переделывать настоящее время в прошедшее очень грустно. Пусть всё остается так, как было написано; я лишь добавил несколько деталей.

Владимир Барский

Москва – огромный город, но так получилось, что с Марком Дворецким мы уже много лет живем в соседних домах в Строгино. По большому счету, Марк Израилевич домосед; то есть он охотно выбирается в город, когда есть какой-нибудь повод – поход на турнир, в ресторан, на концерт его любимых бардов, но запросто может провести целый день в своем рабочем кабинете. Время от времени я навещаю Дворецкого, придумывая нехитрый предлог: вышел новый номер журнала «64», появилась интересная книжка. Марк Израилевич варит вкусный кофе в турке, мы садимся на кухне, поедаем какие-нибудь сладости (ну да, мы оба – сладкоежки) и обсуждаем последние новости. Дворецкий рассказывает, над чем он работает, показывает красивые, «сочные» позиции. Например, вот такую, – она вошла в одну из его эндшпильных лекций, записанных прошлым летом для портала Chess24.

Ход черных

Атакована пешка d5, а если ее разменять или продвинуть вперед, то белый король прорвется в центр, и положение черных станет безнадежным. Спасает игра на блокаду – 1...Nb7! 2.cxd5 a5!! Только так! На «автоматическое» 2...Nd6 белые отвечают 3.Ba6!, блокируя пешку а7, потом рано или поздно проводят b3-b4 и расшатывают оборону соперника. Тогда как сейчас на доске крепость: конь становится на d6, на 3.g4 следует 3…f6, и прорыв на любом из флангов приводит к тотальному размену пешек.

На видео хорошо заметно, с каким неподдельным интересом смотрит гроссмейстер Ян Густафссон, помогавший Дворецкому читать лекции, на этот маленький шахматный спектакль. Подобные примеры «цепляют» любого – от начинающего до многоопытного профессионала.

Дворецкий не любит серости, банальности. Он считает, что каждый пример должен поразить ученика, читателя, слушателя, должен врезаться ему в память. Занятия с Дворецким помогают людям встряхнуться, по-новому взглянуть на красоту и бездонную глубину шахмат, если хотите – заново влюбиться в них. И это не просто слова, мне доводилось слышать подобные высказывания от разных людей, занимавшихся с Марком Израилевичем. Однажды я заглянул к нему домой как раз в тот момент, когда он заканчивал серию занятий с гроссмейстером Нино Хурцидзе из Грузии. Нино искренне благодарила тренера, говорила: «Ваши уроки меня вдохновили, заставили по-новому взглянуть на работу над шахматами!»

Как-то раз я хотел сделать Дворецкому «презент» и показал эффектную позицию, о которой узнал от Шахрияра Мамедьярова (она была приведена в №6 за этот год в репортаже о Мемориале Гашимова). По словам Шаха, эту позицию он нашел при анализе одной старой партии, после чего предлагал многим гроссмейстерам, включая чемпиона мира Магнуса Карлсена, но никто так и не сумел найти решение.

Дворецкий, взглянув на позицию, сказал: «Кажется, ферзь должен куда-то отойти из центра». Потом покопался в своей знаменитой картотеке, проверил записи в компьютере и установил, что эту позицию из партии О. Романишин – Дж. ван дер Виль, Сараево, 1984 он приводил в своей книге «Марк Дворецкий анализирует»! Любопытно, почему Мамедьяров не признался, что узнал этот пример из книжки? Или он действительно нашел его самостоятельно, анализируя по какой-то надобности давнюю партию Олега Романишина?..

* * *

Марка Дворецкого «живьем» я впервые увидел… в автобусе № 652, который вез нас от «Щукинской» в Строгино. 12-13-летнего школьника эта картина поразила: знаменитый тренер, чьи фотографии часто публиковались в шахматных журналах, стоит в нескольких метрах от меня и, держась за поручень, читает какую-то книжку. А познакомились мы летом 1987 года, когда меня призвали в армию. Трудно представить себе более «штатского», далекого от муштры и воинской дисциплины человека, чем Марк Израилевич, но его, тем не менее, оформили служащим в одном из армейских спортклубов. Таковы были «правила игры»: в Советском Союзе, как известно, не было профессиональных спортсменов, но все где-то получали зарплаты. Впрочем, от Дворецкого не требовалось ходить в наряды или носить форму, ему вменялось в обязанность иногда выступать в армейских соревнованиях да тренировать молодых шахматистов, прежде всего – своего ученика Артура Юсупова, который числился в том же клубе. В августе Дворецкий провел небольшой сбор для команды Московского округа противовоздушной обороны (МО ПВО), а потом мы поехали на чемпионат Вооруженных Сил СССР в Свердловск. Дворецкий был лидером нашей команды, в составе которой были также, насколько я помню, Александр Бабурин, Юрий Корсунский, Кирилл Умнов, Александр Чудиновских, Светлана Семина и Людмила Файнберг; я играл на юношеской доске.

Читатели постарше наверняка помнят, что в мае 1987 года в Москву прилетел немецкий пилот-любитель Матиас Руст и приземлился прямо на Красной площади. Скандал в Советском Союзе был грандиозный! Уволили министра обороны, командующего войсками ПВО и множество других генералов и офицеров. А я как раз попал в войска противовоздушной обороны… Первые два месяца службы без дрожи не вспомнить: постоянно ночные подъемы по тревоге, выезды на учения, марш-броски, проверки, не говоря уж про гнетущую атмосферу в казарме… Вырваться из этого дурдома было огромным счастьем, но сил и эмоций на тяжелый турнир почти не осталось. А соперники собрались могучие: солдаты Василий Иванчук, Алексей Дреев, Григорий Серпер, Станислав Савченко, Сархан Гулиев и другие будущие гроссмейстеры и мастера. На других досках (в особенности – на первой) состав тоже оказался выдающимся.

Марку Дворецкому было тогда 39 лет. Активные выступления в турнирах он прекратил за 10 лет до этого – очень рано проявился интерес к тренерскому делу. После 1980 года он вообще почти перестал участвовать в турнирах. Тем не менее, его практическая сила оставалась настолько большой, что он набрал в споре лидеров команд «+2» (3 победы и 1 поражение при 8-9 ничьих), выиграв в том числе прекрасную «печатную» партию у Александра Халифмана! При этом Марк Израилевич был настоящим играющим тренером: помогал готовиться другим, принимал активное участие в анализе отложенных партий. На меня, 18-летнего юношу, это произвело незабываемое впечатление.

…Регулярно общаться мы стали лет через десять, в конце 90-х, когда я стал журналистом: Дворецкий был постоянным автором журнала «64» и газеты «Шахматная неделя», где я работал. В газете он вел рубрику «Высший пилотаж», каждую неделю публиковал свежую аналитическую статью с глубокими анализами; эта рубрика была нашей гордостью. Когда творческий коллектив «ШН» вынудили покинуть издание, Марк Израилевич безоговорочно нас поддержал и перестал публиковаться в газете, хоть его и уговаривало «околошахматное начальство».

Лет пять назад Марк Израилевич попросил меня помочь в работе над мемуарами. Точнее, вначале речь шла лишь о том, чтобы литературно обработать несколько забавных историй из жизни советских шахматистов (а Дворецкий знает их великое множество и охотно рассказывает). Вот одна из них, получившая в книжке название «ЧК не дремлет!»

Один из тренировочных сборов с Наной Александрия проходил на высокогорном грузинском курорте Бакуриани. За день до окончания сбора к Нане подошел директор гостиницы и что-то стал ей объяснять. Потом Нана обратилась ко мне.
– Марк, директор очень извиняется и просит тебя перебраться в другой номер.
– А в чем дело?
– Приезжает группа иностранцев, и в твоей комнате хотят разместить одного из них.
Ну, да, – подумал я, – как всегда, все лучшее – для иностранцев. Впрочем, из-за одного дня спорить не имело смысла, и я перенес вещи в другую комнату. К моему удивлению, она оказалась ничуть не хуже прежней. Я поинтересовался у Наны, зачем была проведена «рокировка», почему нельзя было поместить приехавшего в моей новой комнате.
– Понимаешь, директор объяснил, что иностранцев полагается «прослушивать», а у него не все номера оборудованы микрофонами. В твоем прежнем номере микрофон имелся, а в новом – нет.

Постепенно мы увлеклись работой, и вместо «сборника анекдотов» получился солидный двухтомник «Книга для друзей и коллег». Но это не просто мемуары: Дворецкий раскрывает свои тренерские секреты, сопровождает прокомментированные партии вопросами для самостоятельного решения. Своеобразный симбиоз: автобиография-учебник.

* * *

«Уже не помню, на какой из дней рождения, но точно – еще до школы, кто-то из гостей подарил мне шахматы и объяснил правила. Я немножко играл, даже получил грамоту “Лучшему юному шахматисту пионерлагеря”, когда учился в одном из младших классов. Но это было чистым любительством, я не занимался шахматами, не читал книжек» (М. Дворецкий).

Типичный случай для советского времени: в стране шахматы были в почете, играть умели почти все, комплект фигур (а то и с часами) хранился практически в каждом доме. Кто-то объяснил правила мальчику из интеллигентной семьи, он их быстро освоил, но шахматами «не заболел». Учеба в школе давалась ему легко, память была отличной – Марк выигрывал олимпиады по разным предметам, знал наизусть столицы всех государств, спутники всех планет и т.д. «Особенно любил математику: у нас была молодая учительница, которая поддерживала и поощряла мой интерес. Позднее, когда я учился классе в пятом или шестом, она ушла из школы, поступив в аспирантуру. Нового учителя по прозвищу Горилла больше всего волновали кляксы в тетради, и за полгода он сумел интерес к математике отбить. Чтобы компенсировать возникшую пустоту, я пошел в Дом пионеров Калининского района (это Лефортово, где жила тогда моя семья) и начал заниматься шахматами» (М. Дворецкий).

Первые успехи пришли быстро: Марк с ходу выполнил пятый и четвертый разряды (трудно сказать, какому коэффициенту в наши дни соответствует этот уровень; наверное, 1400-1500), потом немного притормозил и решил «позаниматься теорией», а точнее – прочесть какой-нибудь шахматный учебник. И тут ему повезло, поскольку в руки попала отличная книга Ильи Майзелиса «Шахматы»; по ней делали первые шаги многие известные шахматисты. Как с улыбкой вспоминает Дворецкий, он настолько основательно изучал книгу во время летних каникул, что ему не хватило времени на самый последний раздел, посвященный теории дебютов: «Может быть, именно в этом первопричина тех трудностей, которые я впоследствии постоянно испытывал, разыгрывая начальную стадию партии!»

Удачная первая книга подтолкнула юношу к изучению шахматной литературы. Хорошие книги в Советском Союзе были в дефиците, и школьник Дворецкий много времени проводил в букинистических магазинах в поисках чего-нибудь стоящего. Если находил интересную книгу – без сожаления тратил на нее деньги, которые родители давали на обед. «Вследствие нерегулярного питания нажил себе язву двенадцатиперстной кишки. Но нет худа без добра: благодаря этому получил освобождение от армии» (М. Дворецкий).

В СССР идеологическая обработка велась с самого детства: в 7 лет все школьники становились октябрятами, в 10 – пионерами, в 14 вступали в комсомол. Вроде как добровольно, но на деле неучастие в этих организациях расценивалось почти как «политическая диверсия». Для понимания характера Марка Дворецкого очень важно такое его признание: «Я в комсомол вступать не стал, причем отнюдь не из идейных соображений (в школьные годы еще не был способен понять порочность социальной системы, при которой довелось прожить значительную часть отпущенного мне срока). Просто с детства избегал быть частью толпы, поступать «как все».

Всё же Марку удалось поступить в хороший вуз, а потом перевестись в самое престижное учебное заведение – Московский государственный университет (отчасти благодаря шахматным успехам, ведь он выступал во всесоюзных соревнованиях на юношеской доске сборной Москвы). Долгое время совмещал серьезную учебу с практическими выступлениями, а также с тренерской работой – первые шаги на этом поприще он сделал в совсем юном возрасте. Когда Дворецкий был студентом 3-го курса МГУ, Григорий Гольдберг, заведующий шахматным отделением института физкультуры, пригласил Марка прочитать несколько лекций. Шахматное отделение тогда только открылось, и «пробил» его как раз Гольдберг, шахматный мастер и блестящий организатор, близкий друг Ботвинника. Дворецкий решил показать какие-нибудь поучительные окончания и впервые задумался: а что реально необходимо знать и помнить шахматисту-практику и тренеру? Именно тогда он начал разрабатывать свою уникальную методику и готовить конспекты, которые через несколько десятилетий легли в основу знаменитого «Учебника эндшпиля Марка Дворецкого», выдержавшего несколько изданий на разных языках.

Ближе к концу учебы в вузе Дворецкий понял, что из-за своего «пятого пункта» на интересную и перспективную работу по специальности он рассчитывать не может. И тогда Гольдберг предложил ему стать штатным преподавателем в институте физкультуры. «Всё, что ни делается, – к лучшему! Впоследствии мне ни разу не пришлось пожалеть, что жизнь сложилась именно так. Шахматы оказались лучшим выбором» (М. Дворецкий).

В институте Дворецкий организовал группу высшего спортивного мастерства для самых одаренных студентов, там он познакомился с Валерием Чеховым – своим первым учеником, ставшим чемпионом мира среди юношей. Правда, вскоре после этого их союз распался, но это уже другая, довольно грустная история. Кому интересно – может прочитать в «Книге для друзей и коллег», Дворецкий описывает там всё без утайки. Около пяти лет он был ассистентом Михаила Моисеевича Ботвинника в его знаменитой школе, там встретился с Артуром Юсуповым. «Мы не раз что-то вместе анализировали, обсуждали различные шахматные вопросы, а потом он и его отец попросили меня начать с ним заниматься индивидуально. По своим человеческим качествам Артур был мне очень симпатичен, и я согласился» (М. Дворецкий).

Вспоминает Артур Юсупов:

– Для меня он был не только тренер и секундант, но и самый важный в моей жизни шахматный Учитель. Именно ему я обязан всеми моими самыми крупными шахматными успехами, и до сегодняшнего дня мы поддерживаем тесный контакт. Я, естественно, не очень объективен, но, по моему мнению, он является лучшим тренером в мире, и как тренер он остается для меня образцом.
Осенью 1975 года я начал заниматься у Марка Израилевича. Почти каждую неделю я приезжал к нему домой в его маленькую квартиру в Лефортово, где мы работали многими часами. Каждая тренировка была для меня ценным опытом, и упорные занятия довольно быстро привели к росту моей шахматной силы. Однако я не только учился у Марка Израилевича шахматам, но и перенимал многие человеческие и культурные ценности, расширяя тем самым свои горизонты. Дворецкий формально не был диссидентом, но тоталитарная система была чуждой его свободному духу. Марк Израилевич объяснял мне реальный мир и помог мне узнать и понять аморальность и абсурдность коммунистического государства. Марк Израилевич собирал песни советских бардов, и впервые именно у него я услышал критические слова Галича и Высоцкого, так же как и лирические, но внутренне свободные песни Окуджавы. Его аудио-коллекция росла, и позднее ее пополнили записи Кима, Никитина, Суханова, Егорова, Кукина, Визбора и потом Старчика. Благодаря Марку Израилевичу я «познакомился» с Булгаковым и Солженицыным, со многими книгами Оруэлла, такими как «Скотный двор» и «1984», которые в то время были запрещены в СССР, но Марк Израилевич игнорировал такие ограничения, и у него было несколько запрещенных книг, привезенных из заграницы. Чтобы выжить в тоталитарном обществе, человеку приходилось принимать различные компромиссы, но я научился у Дворецкого, что все же должны оставаться собственные моральные ценности, которые нельзя отбрасывать, известную границу нельзя пересекать ни в коем случае.

При этом в 70-е годы Марк Дворецкий был сильным шахматистом-практиком: чемпион Москвы 1973 года, участник трех чемпионатов СССР (лучший результат – 5 место в 1974 году), победитель турниров в Вильянди-1972, где он опередил самого Михаила Таля, и Вейк-ан-Зее, группа «B» в 1975-м. На пике карьеры он был 35-м шахматистом мира по рейтингу, но переключился на тренерскую работу и даже не успел стать гроссмейстером. Долгие годы тренировал Юсупова и его друга-соперника Сергея Долматова: оба стали чемпионами мира среди юниоров, оба добились больших успехов во взрослых шахматах. Артур был третьим шахматистом мира, играл финальный матч претендентов с Анатолием Карповым, Долматов участвовал в межзональных турнирах, один раз вышел в претенденты (но в первом же матче проиграл своему другу Артуру). Наверное, не случайно оба они впоследствии стали известными и весьма успешными тренерами – у них отличный пример для подражания!

Всех шахматистов, кому он помогал, Дворецкий разделяет на три группы:

  1. ученики (те, с кем он минимум год регулярно проводил индивидуальные занятия),
  2. повторявшиеся контакты (шахматисты, неоднократно работавшие с ним индивидуально или в группах на сборах),
  3. эпизодические контакты (те, с кем довелось заниматься один-два раза).

Исходя из этой классификации, учеников у него было всего 13: Артур Юсупов, Сергей Долматов, Алексей Дреев, Валерий Чехов, Сергей Архипов, Вадим Звягинцев, Игорь Хенкин, Эрнесто Инаркиев, Александр Рязанцев, Иван Попов, Нана Александрия, Александр Чернин, Виорел Бологан.

Из второй группы отметим Петра Свидлера, Яна Непомнящего, Александра Мотылева, Владимира Поткина, Евгения Наера, Бориса Грачева, Бориса Савченко, Павла Эльянова, Люка ван Вели, Жоэля Лотье.

А третья группа самая звонкая по именам: Виктор Корчной, Лев Полугаевский, Владимир Крамник, Евгений Бареев, Алиса Галлямова, Евгений Томашевский, Валентина Гунина, Веселин Топалов, Вишванатан Ананд, Нона Гаприндашвили, Нана Иоселиани, Владимир Акопян, Сергей Мовсесян, Вугар Гашимов, Максим Вашье-Лаграв, Этьен Бакро, Давид Навара, Михаил Гуревич, Роберт Хюбнер, Ливиу-Дитер Нисипяну, Ян Густафссон…

Добавим еще, что Дворецкий работал не только с отдельными игроками, но и с целыми сборными командами.

Во второй половине семидесятых – начале восьмидесятых годов Дворецкий тренировал Нану Александрия. Шахматистка огромного таланта, она в 1981 году сыграла вничью матч на первенство мира с Майей Чибурданидзе, но стать чемпионкой не смогла. За работу с Наной Дворецкому было присвоено звание «Заслуженный тренер Грузии». Кроме того, он заслуженный тренер России и СССР (последнее звание ему было присвоено незадолго до развала Союза). А самым своим талантливым учеником, у кого был потенциал чемпиона мира, Дворецкий считает Алексея Дреева. Вот его рассказ о знакомстве с юным талантом:

– В 1980 году в Кисловодске проходил матч претенденток Александрия – Ахмыловская, я был тренером Наны. В один из дней ко мне обратились с просьбой посмотреть 11-летнего Лешу Дреева. Я к таким показам отношусь со скепсисом: ну, подтвержу, что передо мной действительно способный мальчик, и чем это поможет? Однако огорчать людей, которые ко мне обратились, не хотелось, и я согласился. Мальчика привели ко мне в гостиничный номер, и тут мне пришлось минут на 5 отлучиться. Чтобы Леша не скучал, я поставил перед ним первую попавшуюся позицию из своей картотеки, не очень удачную для его возраста – слишком сложную. В ней имелся заманчивый способ выиграть пешку, причем этот план прямо не опровергался, но за пешку соперник получал неплохую позиционную компенсацию. Поэтому правильное решение было иное, и очень сложное; даже гроссмейстеру верно оценить его последствия было бы нелегко. Вернувшись, я спросил, что Леша думает о позиции. Меня поразила его реакция: 11-летний мальчик не только нашел способ выиграть пешку, но и добавил, что конечная позиция варианта ему не нравится. Подобные трезвость ума и самоконтроль в столь юном возрасте – большая редкость! Я почувствовал, что передо мной огромный талант.

Опять-таки, в своей книге Дворецкий подробно рассказывает о том, почему Дреев, на его взгляд, не сумел полностью раскрыть свой потенциал – пересказывать нет смысла. Далее уже «широкими мазками» рассказ о работе со Звягинцевым, Рязанцевым, Бологаном, Инаркиевым и другими учениками.

В последнее время Марк Израилевич не тренирует на постоянной основе никого из учеников, ограничивается лишь консультациями. Говорит: чтобы добиться настоящих успехов, тренер должен отдавать всего себя работе с подопечным, постоянно думать о достоинствах и недостатках его игры. А сейчас энергии стало меньше, сильно отвлекают проблемы со здоровьем. Марк Дворецкий уже много лет мужественно ведет борьбу с тяжелым недугом, но сохраняет выдержку и оптимизм, не любит жаловаться на свои болячки. Старается передать другим свой опыт: много времени уделяет работе над новыми статьями и книгами, проверяет примеры из своей картотеки.

По-моему, все без исключения книги Дворецкого стали бестселлерами. Это и знаменитая серия «Школа будущих чемпионов», и, конечно же, «Учебник эндшпиля», и «Трагикомедии в эндшпиле», и двухтомник «Помни о сопернике!», и новая книга «Искусство маневрирования». Среди высказанных им идей, которые прижились в шахматном мире – так называемые «софийские правила», которые были впервые предложены Дворецким в одной из его статей в «Шахматной неделе» в 2003 году.

Закончить рассказ о великом тренере и неутомимом труженике хотелось бы фрагментом беседы с его учеником гроссмейстером Вадимом Звягинцевым:

– …Дворецкий не так много играл в шахматы и мало занимался дебютом. Но играл он, конечно, очень сильно, потому что плохие позиции по дебюту получал постоянно.
Марк Израилевич – лучший в мире специалист по эндшпилю. Я всегда поражался не только его объему знаний, но просто тому, с какой скоростью он умеет распутывать самые сложные эндшпильные проблемы. Это производит невероятное впечатление! Допустим, на доске стоит какое-то сложное окончание, которое он видит впервые, но уже через пару часов анализа он может показать тонкие ходы, сложнейшие маневры, критические позиции и т.п. Я никогда не понимал, как можно с такой скоростью разбираться в сложнейшей проблеме!

– Приходилось слышать такую точку зрения: Дворецкий всё, что знает, изложил в своих книжках, и достаточно прочесть эти книги, а личное общение не так уж и важно.
– Это заблуждение. На мой взгляд, Марк Израилевич принадлежит к старой школе (этот термин я мало к кому могу применить). Чем она характеризуется? У Дворецкого есть огромный опыт, и он действительно большая величина, а это ощущение передается, главным образом, при личном общении. Вот иногда возникает ощущение, что учиться уже нечему, все и так знаешь, а на самом деле выясняется – есть еще чему поучиться. А когда кажется, что вообще нечему учиться, то на самом деле обучение только начинается.
Дворецкий очень многое из того, что знает, изложил в своих книжках, но поскольку он принадлежит к старой школе, то непосредственного общения с такой Личностью ничто заменить не может!

Вместо послесловия

Марк Израилевич Дворецкий скончался в понедельник 26 сентября 2016 года. Около часа дня позвонила Инна Яновна Дворецкая, спросила дрожащим голосом:
– Володя, вам удобно сейчас разговаривать? – и со слезами вытолкнула из себя ужасную фразу:
– Марк умер!

…Проститься с великим тренером пришли в Центральный Дом шахматиста несколько сот человек. Друзья, коллеги, ученики. Принесли гору цветов. По периметру Большого зала расставили книги Дворецкого, изданные на разных языках. Книги далеко не все, но прощальная экспозиция и так получилась более чем внушительной. Говорят, человек жив, пока о нем помнят, а Дворецкий навсегда вписал свое имя в историю и теорию шахмат.

Прощайте, Марк Израилевич! Светлая память!

Статья публикуется в номере 11 за 2016 год

Оставьте сообщение по теме: "Память. Хотел я выпить за здоровье…"
Имя:
Текст:
Введите число на картинке:
Адрес редакции: 119019, г. Москва, Гоголевский бул. д.14
Телефон: 8 (495) 691–03–34
E–Mail: 64magazine@gmail.com
Товаров: 0
Сумма: 0 руб.